Всякие мысли приходят в голову. Например, мысль о том, что хорошо бы составить несколько новых словарей русского языка. В одном таком словаре можно собрать слова, имеющие отношение к природе, в другом — меткие местные слова, в тре­тьем — слова людей разных профессий, в четвертом — мусор­ные слова, засоряющие русский язык. Этот последний словарь нужен для того, чтобы отучить людей от скудоумной и ломаной речи.

          Мысль о том, чтобы собрать слова, имеющие отношение к при­роде, пришла мне в голову в тот день, когда на луговом озерце я услышал, как хрипловатая девчонка перечисляла разные тра­вы и цветы: «Ромашка, зверобой, душица». Прекрасные слова!

           Думая об этих словах и словаре, их содержащем, я делил его на разряды: слова о временах года, о метеорологических явле­ниях, о воде, о реках и озерах, растениях и животных.

           Я понимал: такой словарь нужно составить так, чтобы его можно было читать, как читают книгу. (144 слова)

По К. Паустовскому

          Я живу в маленьком доме на дюнах. Все Рижское взморье в снегу. Он все время слетает с высоких сосен длинными пря­дями и рассыпается в пыль. Слетает от ветра и оттого, что по соснам прыгают белки. Когда очень тихо, то слышно, как они шелушат сосновые шишки. Поднимешь глаза вверх: белки вид­ны среди ветвей¹.

          Дом стоит у самого моря. Чтобы увидеть море, нужно выйти за калитку и немного пройти по протоптанной в снегу тропинке мимо заколоченной дачи. На окнах дачи еще с лета остались занавески. Они шевелятся от слабого ветра.

          Несмотря на зиму, море не замерзло. Снег лежит до самой кромки воды, и на нем видны следы зайцев. Когда на море в Беловежской Пуще имеется немало деревьев-долгожителей, способных жить до двух тысяч лет и более. К ним относятся дуб, платан, восточный кипарис (в Средней Азии его зовут чинарой). Немало почтенных «старцев» среди знакомых всем лип, кедров сибирских, сахарных кленов, грецкого ореха. Многие из этих растений приносят большую пользу здоровью человека и яв­ляются незаменимыми помощниками людей в белых халатах. (133 слова)

         На реке еще было прохладно и тихо. В синеющей роще куко­вала кукушка. У берега зашуршали камыши, и из них медленно выплыла лодка. Старичок в очках и соломенной шляпе сидел в ней, рассматривая удочку. Он поднял ее и соображал что-то, лодка остановилась и вместе с его белой рубашкой и шляпой отразилась в воде. А из купальни слышались крики, плеск и хохот. По гнущимся доскам бежали с берега гимназисты, студенты.

        Грише не хотелось возвращаться, и он стал нырять, раскры­вать глаза в темно-зеленой воде, и его тело казалось ему чужим и странным, словно он глядел сквозь стекло. Вода мягко, упруго сжимала и качала тело, и приятно было чувствовать под нога­ми жесткий песок и раковины. А наверху уже припекало. Не­подвижная вода блестела кругом как зеркало. С зеленых при­брежных лозин в серых сережках тихо плыл белый пух, тянуло запахом тины и рыбы. (139 слов)

По И. Бунину

            Уже начинало смеркаться. Еле волоча от усталости ноги и от­биваясь от несметного количества комаров, я поднялся на воз­вышенность и огляделся. В полумгле уходящего дня всюду вид­нелся лес, и только далеко впереди что-то синело.

            Куда же идти? Местность была совсем незнакомая. Карель­ская тайга — это не шутка. Можно пройти по ней десятки кило­метров, не встретив ни души. Можно забраться в такие лесные топи, что обратно и не выберешься. А я на этот раз не взял с со­бой ни еды, ни спичек и, главное, не захватил компаса. В' .шел утром побродить немного за деревней по лесу и не заметил, как заблудился.

             Я старый охотник, не раз ночевал в лесу^[1]. Но, признаюсь, в этот раз мне становилось все более жутко. Я шел наугад, то спотыкаясь о корни, то вновь неслышно ступая по мягкому мо­ховому покрову. Ни один звук не нарушал покоя бесконечных лесных просторов. (140 слов)

          На территории Беларуси озер более десяти тысяч. Некоторые из них по размерам напоминают настоящие моря: озеро Нарочь, Освейское, Червоное, Лукомльское. На дне этих хранилищ пре­сной воды находятся несметные залежи донного ила — сапро­пеля.

          Сапропели умели использовать еще в Древнем Египте, Ва­вилоне, Индии, где испокон веку речным и озерным илом под­кармливали поля. В России этой маслянистой на ощупь массой черного, коричневого, оливкового или желтого цвета, форми­рующейся на отмерших растительных и животных водных ор­ганизмах и вобравшей в себя значительное количество полезных элементов, витаминов и биостимуляторов, откармливали скот.

          С появлением минеральных удобрений о сапропеле почти за­были и лишь в последние годы его вновь начали использовать для удобрения кислых пахотных земель. И участки, обработан­ные сапропелем, стали давать отменные урожаи картофеля, кор­неплодов, зерновых. Оказалось, что сапропель губительно дей­ствует на вредителей сельскохозяйственных культур. (130 слов)

Из книги «Целебные кладовые природы»

           Человеческая мысль без воображения бесплодна.

           Есть французское выражение: «Великие мысли исходят из сердца». Пожалуй, вернее было бы сказать, что великие мысли исходят из всего человеческого существа. Сердце, воображение и разум — вот та среда, где зарождается то, что мы называем культурой.

           Но есть одна вещь, которую даже наше могучее воображе­ние не может себе представить. Это исчезновение воображения и всего, что им вызвано к жизни. Если исчезнет воображение, то человек перестанет быть человеком.

Воображение — великий дар природы. Оно заложено в на­туре человека. Воображение часто влияет на течение жизни, на наши дела, мысли, на наше отношение к людям.

           Одно из замечательных свойств воображения в том, что чело­век ему верит. Без этой веры оно было бы пустой игрой ума. Эта вера в воображение есть та сила, что заставляет человека искать воображаемое в жизни, бороться за его воплощение, идти на зов воображения, создавать воображаемое в действительности. (144 слова)

По К. Паустовскому