Дом стоит на земле больше ста лет, и время совсем его ско­собочило. Ночью, смакуя отрадное одиночество, я слушаю, как по древним бокам бьют полотнища влажного мартовского ветра. Соседний кот-полуночник таинственно ходит в темноте чердака. Дом будто тихо сопит от тяжелых шагов кота.

По-сверчиному тикают ходики. Я слушаю ход часов и мед­ленно успокаиваюсь.

Утром я хожу по дому и слушаю. Родной дом словно жалу­ется на старость и просит ремонта. Но я знаю, что ремонт был бы гибелью для дома: нельзя тормошить старые, задубелые ко­сти^[1]. Все здесь срослось в одно целое. Лучше не трогать этих сроднившихся бревен, не испытывать их испытанную временем верность друг другу.

В таких вовсе не редких случаях лучше строить новый дом бок о бок со старым, что и делали мои предки испокон веку. И ни­кому не приходила в голову нелепая мысль до основания разло­мать старый дом, прежде чем начать рубить новый^[2]. (145 слов)